Арка́дий Петро́вич Гайда́р (настоящая фамилия — Го́ликов; 9 (22) января 1904, Льгов, Курская губерния — 26 октября 1941, близ села Лепляво, Каневский район, Черкасская область) — русский советский детский писатель, участник Гражданской и Великой Отечественной войн.Родился в 1904 году в посёлке сахарозавода в Курской области, в семье учителей — Петра Исидоровича Голикова (1879—1927) и Натальи Аркадьевны Сальковой (1884—1924), дворянки, дальней родственницы Михаила Юрьевича Лермонтова. Родители будущего писателя участвовали в революционных выступлениях 1905 года. В 1908 году покинули Льгов. П. И. Голиков поступил на службу в акцизное ведомство. В 1910 Н. А. Салькова окончила акушерские курсы и недолгое время после этого работала фельдшером. В 1912 году П. И. Голиков получил назначение в Арзамас. Там Аркадий Голиков и жил вместе со своей семьёй до 1918 года. В Первую мировую войну отца забрали на фронт. Аркадий, тогда ещё мальчишка, пытался добраться на войну. Попытка не удалась, его задержали и вернули домой. Участник Гражданской войны. В 1918 году, в 14 лет был принят в коммунистическую партию (РКП(б)) с правом совещательного голоса. В конце декабря 1918 года был зачислен в Красную армию. В 1919 году обучался на курсах подготовки командного состава в Москве. В конце года получил назначение в действующую армию помощником командира взвода. Участвовал в боях на разных фронтах Гражданской войны, был ранен, контужен. В октябре 1920 года направлен в Москву на курсы командного состава. В феврале 1921 досрочно окончил Высшую стрелковую школу по отделению командиров полков. В марте 1921 вступил в командование 23-м запасным стрелковым полком 2-й запасной стрелковой бригады Орловского военного округа, затем был назначен командиром батальона на фронте В начале 1921 года во главе батальона, а затем сводного отряда действовал против двух повстанческих «армий» Антонова в Тамбовской губернии. В конце июня 1921 года командующий войсками в Тамбовской губернии М. Н. Тухачевский подписал приказ о назначении Аркадия Голикова, которому в то время ещё не исполнилось и 18 лет, командиром 58-го отдельного полка по борьбе с бандитизмом. Полк также действовал в Тамбовской губернии. С февраля по ноябрь 1922 года находился в Енисейской губернии, возглавляя отряд ЧОНа, подавлявший антисоветское повстанческое движение в Хакасии (в Ачинско-Минусинском районе Енисейской губернии), лидером которого властями считался И. Н. Соловьев. 19 марта комбат Голиков получил назначение на должность начальника Второго боевого участка Ачинско-Минусинского боевого района. 26 марта выехал из Ужура в село Божье Озеро, а с 29 марта принимал командование участком. В его распоряжении находились 102 красноармейца 2-й роты 6-го сводного от­ряда с четырьмя пулемётами и 26 кавалеристов, позднее численность бойцов увеличилась до 165 человек. Выделив сорок красноармейцев для охраны курорта «Озеро Шира» и десять — в качестве гарнизона села Солёноозёрное, Голиков основные силы держал при себе. Уже в начале ап­реля 1922 года, оказавшись с небольшими силами в районе, где, по его мнению, половина населения подде­рживала «бандитов», Голиков информировал командующего губернским ЧОНом о необходимости, по опыту Тамбовщины, введения против «полудиких ино­родцев» жёстких санкций, вплоть до полного уничтожения «бандитских» улусов[4]. С появлением 18-летнего командира среди чоновцев участились случаи жестокого отношения к хакасскому населению. Конфискациям (мародерство) и экзекуциям (избиениям и поркам) подверг­лись жители улусов Барбаков, Подка­мень, Балахта, Сулеков, Большой Арыштаев, Малый Кобежиков и рудничных посёлков. Представитель военной власти не сумел наладить отношений с местными Советами и с уполномоченными губотдела ГПУ, которые, по его мнению, больше следили за поведением чоновских командиров и не занимались своими прямыми обязанностями — созданием агентур­ной сети. Голикову, по его собственным словам, «пришлось лично вербовать себе лазутчиков». При этом он обставлял свои действия устрашающими атрибутами. Методы молодого командира вскоре вызвали недовольство со стороны как населения, так и местных властей. Голиков не обременял себя формальностями, избиения и даже расстрелы не раз осуществлялись им просто «по подозрению» в сотрудничестве с бандой. Конфискации происходили в соответствии с нуждами отряда и были восприняты населением как грабёж. Вербовка также проводилась при помощи избиений и под угрозой расстрела. Так, 19 и 27 апреля 1922 года комбат Голиков по подозрению в связях с бандой арестовал Ф. П. Ульчигачева и И. В. Итеменева, которые после допроса согласились стать его разведчиками. В свои молодые годы комбат злоупотреблял алкоголем. Сложные отношения сложились у Голикова и с подчинёнными. Шестеро красноар­мейцев из вернувшегося с оперативного задания взвода, выказавших недовольство его поведени­ем, были арестованы и при отправке в Форпост лишены своих вещей. 24 апреля командир этого взвода подал вышестоящему командованию ра­порт, в котором обвинил комбата в развале своего подразделения. В мае 1922 года по приказу и с участием Голикова чоновцы расстреляли и убили при попытке к бегству пятерых человек. Такое отношение к населению со стороны чо­новцев и их командира вызвало озабоченность представителей местной влас­ти. Жалобы на деятельность «Аркашки» посту­пали в Ужур, Ачинск и Красноярск. Телеграмму с просьбой принять меры по спасе­нию людей прислал заместитель председателя Усть-Фыркальского исполкома Коков. 3 июня особым отделом губернского отдела ГПУ было начато дело № 274 по обвинению Голикова в злоупотреблении служебным положением. На место выезжала специальная комиссия во главе с комбатом Я. А. Виттенбергом, которая, собрав жалобы населения, заключила свой отчет требова­нием расстрела бывшего начальника боеучастка. 7 июня из штаба губернского ЧОНа в особый отдел была передана резолюция командующего В. Н. Какоулина: «Арестовать ни в коем случае, заменить и отоз­вать». 14 и 18 июня Голиков был допрошен в ГПУ. Пока­зав, что все расстрелянные являлись «бандитами» или их пособниками, он признал себя виновным лишь в несоблюдении при осуществлении дан­ных акций «законных формальностей». Согласно его объяснению, оформлять протоколы допросов и расстрельные приговоры было некому. Началь­ник особого отдела Коновалов нашёл Голикова виновным в самочинных расстрелах и подлежа­щим заключению под стражу. 30 июня дело Голикова губотделом ГПУ по указанию президиума Енисейского губкома РКП(б) было передано в контрольную комиссию при губкоме для рассмотрения его по партийной линии. 18 августа партийный орган решил об­судить его на совместном заседании президиума губкома и КК РКП(б). 1 сентября оно постановило перевести Голикова на два года в разряд испытуемых, с лишением возможности занимать ответственные посты Гайдара демобилизовали из РККА с диагнозом «травматический невроз». В анамнезе, «составленном со слов больного», было отмечено, что болезнь проявилась, когда он попал в Енисейскую губернию на борьбу с белыми бандами: «Тут появилась раздражительность, злобность, жестокость. Были случаи ненужных расстрелов, появилось ухарство, наплевательское отношение ко всему, развинченность… Стали появляться приступы тоскливой злобности, спазмы в горле, сонливость, плакал». Затем Гайдар неоднократно лечился в психиатрических клиниках. Он постоянно испытывал резкие перепады настроения. Сохранились воспоминания о том, что он несколько раз резал себя бритвой, и только своевременное вмешательство близких и врачей спасало его от неминуемой смерти. Его внук Егор Гайдар, ссылаясь на семейные рассказы, утверждал, что это были не попытки самоубийства, а стремление причинением себе страданий перебить страшную головную боль, мучившую Гайдара. Писатель также злоупотреблял алкоголем и «во хмелю был страшен». Биограф писателя Б. Камов приводит фразу из дневника Гайдара «Снились люди, убитые мною в детстве». Сны были записаны А. П. Гайдаром по просьбе лечащего врача А. О. Эдельштейна в клинике им. С. С. Корсакова в декабре 1930 года. История болезни была найдена в 1987 году А. Г. Выгоном и «любезно предоставлена автору книги»